С ВЫСОТЫ девятого этажа Щекино выглядит непривычно: крыши виднеющихся вдали жилых массивов вытянуты в горизонтальные ломаные линии, украшенные деревьями, которые кое-где тронула золотом кисть осени. А чуть поодаль - поселок Первомайский.

- Вот если бы все дома, что мне с товарищами довелось строить, в одну линию вытянуть, хорошая бы улица вышла, пожалуй, до поселка дошла бы.

Николай Герасимович быстро посчитал и добавил:

- Этот 9-этажный - тридцать седьмой по счету.

Невысокого роста, худощавый, подвижный, бригадир Солопов только что был поглощен строповкой кирпича, но тут же оборачивается и кричит в дальний угол каменщице:

- Люба, Люба! Подожди, не заводи, там перемычка будет.

А спустя минуту слышим его команды машинисту крана:

- Сережа! Майнуй, еше, ещe майнуй. Стоп!

Даже не зная заслуженного строителя РСФСР Н. Г. Солопова, определишь, что он здесь старший.

- Да мы его и зовем отцом. Не по старшинству, конечно, а по тому, как он заботится о нас, о стройке, - говорит камеищица М А. Крючкова.

- Верно, - отзывается ее напарница Валентина Васильевна Забелина, - сам знает и других научит. Добрый он человек, За то батей меж собой и прозвали.

Я вот уже 24-й год с ним работаю. Да почти все мы его воспитанники. Женщины, продолжая орудовать мастерками, заговорили о доме, с каким трудом дается каждый этаж.

ДЛЯ бригадира СУ-1 «Ще кингазстроя» Н. Г. Солопова сегодня это самый болезненный вопрос. Коллектив с прошлого года работает на подряде. Хорошее это дело, практикой проверенное, а губится с самого начала - со снабжения.

- Наши-то главные объекты где? - рассуждает Николай Герасимович и неопределенно махнул рукой. - Там, на трассах. Все внимание им, а здесь нет тебе лимитов ни на кирпич, ни на столярку.,. Что останется от «Туласовхозстроя», то наше, не останется жди. Выхватят что-нибудь наши снабженцы, чаще всего перед выходными или праздниками, привезут нам все навалом, потом разбирайся. А дом-то какой сложный. Опыт, конечно, есть. Стоит наша первая 9-этажка на Советской. А сколько мы ее строили? Стыдно сказать. Вот и эту не дают нормально делать: то кирпича силикатного, то красного нет, то раствора вовремя не привезли, то, как сейчас, плит покрытия нет. Вот я и говорю: жилье для треста вроде как отдушина. А главные события далеко отсюда развиваются. Но ведь и самим газстроевцам квартиры нужны, и городу.

Николай Герасимович сокрушается не зря. Бригада, если учесть размеры объекта (в доме будет 315 квартир), малочисленна 27 человек. А 100-квартирные они сдавали по одному в год.

- Замахнулись на такую махину, а силенок маловато, да и снабжение... Не лучше ли было каждый год ту самую 100-квартирную синичку в руке держать, чем ждать журавля? - как бы сам с собой советуется Николай Герасимович. - Красавец, ничего не скажешь, но медленно, слишком медленно строим, хотя и стараемся изо всех сил. Хотели секциями сдавать (так оно и будет), но ведь котельной до сих пор нет. Был наш мастер там на выездном совещании. Представители горисполкома посоветовали: ищите себе котельную... Да, дождей у нас хватает, но от них только грибы хорошо растут, а не котельные.

По вечерам делится Солопов своими заботами с женой - Татьяной Ивановной. Она у него тоже строитель. Теперь на заслуженном отдыхе. Много сделано руками супругов Солоповых. Строили «Азот», «Химволокно», завод РТО, компрессорные и газораспределительные станции. Понимает Татьяна Ивановна сетования мужа: хочет он побольше людям жилья построить, пока еще силы есть. Почти 37 лет он на стройке. Какое совпадение: 37 лет - 37 домов, не считая промышленных объектов.

И опять-таки беспокойство Николая Герасимовича не лишено основания. Вся его «рать» - это ветераны стройки, за исключением двух ребят. Удивительно, но Солопов без запинки перечисляет: Ромазанов - 37 лет на стройке, Савельева - 31-й, Кузнецова - 32-й…

- Как же не помнить, если с ними вся моя жизнь, - улыбается бригадир.

- Я, к слову сказать, биографии каждого из них знаю, помню, у кого когда дети, внуки народились. Вот частенько думаем: а кто же нам на смену придет? Раньше в бригаде 40 человек было, а с годами все меняет.

- И снег - наш, и дождь - наш, и лопаты - тоже наши, - вторят ему женщины. - О малой механизации слыхивали, но не видывали. Не мудрено, что молодежь к нам не рвется.

ВСПОМНИЛАСЬ Николаю Герасимовичу его юность: в 15 лет, когда началась война, пошел работать в колхоз. В сентябре отец прислал с фронта письмо, как оказалось, последнее. - И по сей день Солопов не знает, где и как сложил голову его отец, хотя куда только ни посылал запросы. Из пятерых детей Николай был старшим. В 43-м тоже надел шинель. Принял первый бой на Дальнем Востоке. Со службы вернулся в 51-м и сразу же - на стройку.

Надо было строить, много строить, Солопов посвятил этому свою жизнь, как и тысячи сверстников, ветеранов войны. Один из них - Николай Семенович Ромазанов так сказал о друге:

- С душой Николай работает, переживает за каждую мелочь. Идем вечером домой, а он никак не может успокоиться: ох, раствор не подвезли, а могли сегодня стенку доделать. И на партийных собраниях выступает с одним желанием - делу помочь. Своим примером он хороших сыновей воспитал.

Сыновья - это особая гордость Солопова. О них он готов рассказывать бесконечно. Геннадий - водитель такси, коммунист, награжден грамотами. Младший, Игорь, - кандидат биологических наук. Не пошли по стопам отца - что ж, они свою дорогу выбрали и не ошиблись. В семье у Солоповых есть, как они называют, книжка трудовой славы. Это папка, в которой хранятся Почетные грамоты. «Заведует» книгой пятиклассник Рома, внук. Он ревниво ведет счет грамотам, которых больше всего у деда. А еще ордена и медали, трудовые и боевые. Ордена Октябрьской Революции, Великой Отечественной войны 11 степени, монгольский «Мы победим»... Грамот же не счесть. И не раз внук ему говорил: «Вот увидишь, у меня тоже такие будут». Николай Герасимович засмеется, ласково потреплет мальчишечьи вихры: будут, конечно, только постарайся.

- А все-таки, несмотря ни на какие трудности, замечательная у нас профессия, - охватив взглядом панораму города, произносит бригадир. Его обветренное, изрезанное глубокими морщинами лицо смягчает добрая улыбка. - Вот идешь по городу вечером, особенно зимой или поздней осенью, когда в домах зажигаются огни, и думаешь: за каждым окном идет своя жизнь. Здесь любят, радуются, огорчаются, надеются... А ты, немного причастный к судьбам этих людей и незнакомый им, идешь мимо домов и мысленно желаешь счастья тем, для кого их построил. Ох, и - гордый я иду в такие минуты!..